Кто они такие, китаеду Винни-Грецкому всегда хотелось выяснить, но так и не удалось в конечном счёте. Он их боялся так же, как и остальных Кудов, Гадов, Годов и Чудов.
Это всё проделки языка.
И где бы его ни посещала мысль про Гдебы, он всегда к ним относился одинаково ровно, ровно, ровно…
Его вообще не укачивало. Не боялся китаед Винни-Грецкий морской болезни.
Летательные аппараты играли особую роль в творческом мире китаеда Винни-Грецкого. Особая роль заключалась в том, что они летали, летали, летали туда-сюда в пространстве сознания ощутимого мира и очень раздражали гуманиста и импратива Винни, чтобы не упали, боялся, потому как не знал, что это будет в пространстве воображения, так как наяву ни разу дерижабля не видал, а чисто по звуковым ассоциациям даже у его целомудренной помошки Наташши эта дери-жаб-ля вызывала если не странные ассоциации, то кривую усмешку, из-за чего у них с китаедом не раз разгорались бурные вербальные сражения, которые временами переходили в жаркую полемику, пощёчины и взаимные оскорбления с окончательными проклятиями. Сами подумайте, как после этого китаед Винни-Грецкий должен был относиться к летательным аппаратам.
Такая тонкая дела восток, как не раз говорил сам вышеназванный.
С этим словом у китаеда Винни-Грецкого без всяких видимых оснований сложились невыносимые отношения. Дело было в следующем. В предыдущем дела не было. В настоящем его тоже не происходило. А в следующем было. Сам китаед про это рассказывать не любил, но дискетами частенько разбрасывался. Тут уж его было не удержать.
Часто им китаеду Винни-Грецкому казался восток. Это особенно раздражало. Если в этот момент разгорячённая работой и романтическими мечтами кроткая помощница Наташа попадалась под руку китаеду, то уж лучше было бы, чтобы она не попадалась. При чём лучше было бы для Винни-Грецкого, так как помощнице целомудренной и кроткой вообще всё было по барабану. Она часто говорила, что, мол, меня можно и ногой 1 , никто не понимал, что это значило, но скрыто китаеду сочувствовали.