Привычным движением Гонщик Чаров повернул ключ, вдавил педаль в пол и направил разделительную в очко. Рекламный щит с надписью «Тормоза придумали трусы» промелькнул где-то на периферии поля его восприятия. «Отличная мысль…» - успел подумать Чаров.
В перерывах между заездами Гонщик Чаров любил наступать на грабли. Наступит, бывало, и упадет замертво. Когда удар приходился по лбу аккуратно промеж глаз, реальность взрывалась мириадами искр, пронзительный свист в ушах становился гудением колокола, фокусировка разъезжалась, и освещение меркло, расплываясь разноцветными кругами. От этого Гонщик приходил в восторг, поэтому никогда не упускал случая наступить на грабли дважды и даже трижды, чтобы оттачивать технику.
Очень часто Гонщик Чаров лежал, начисто лишенный возможности передвигаться, в бинтах и гипсе, на вытяжке, зафиксированный в определенном месте пространства собственного осознания сложной системой гирь и грузов. Но неудержимый свободный Дух его не мог смириться с таким положением дел и пускался в далекие странствия. Подобно Сухому Горячему ветру носился он над залитой солнцем равниной, взлетал по южному склону Горы, туда, где скрывалась в ущелье Прохладная Влажность. Падали лепестки роз, образуя ручей, отражаясь в кошачьих глазах 2 .
Иногда неясные ощущения грядущих событий, предвестия изменений конфигурации структур связей между понятиями, неумолимо влекущие за собой изменения связей в полях принадлежности и событийных рядах, томили чувствительного Гонщика Чарова. В такие критические дни он ужасно мучился от невозможности выразить в реальность переполнявшие его чувства, от абсурдности каждого завтра, которое начиналось с необходимости компостировать талончики.
«Люди – это ходячие мертвецы, - думал Чаров. - Поэтому они с легкостью убивают друг друга. Смотрят пустыми глазами и делают странные гримасы. Их идиотские матрицы резонируют и питают внутренних вампиров. Поскольку никакого «я» нет, ему необходимо постоянное подтверждение собственного существования для поддержания непрерывности. Поэтому мораль и убеждения мертвецов устроены так, чтобы всегда оправдывать собственную важность, которая единственная в любой ситуации готова подтвердить свое наличие».
И тогда, не в состоянии уложить протекающие в теле процессы в непротиворечивую систему описания, Чаров шел к своему Феррари и заливал полный бак. Он садился в кожаное кресло, тонкие черные линии его рук ложились на руль сверху, нога топила педаль в пол, и он с ревом набирал высоту, отрываясь от земли…