«Странные себе такие категории», - подумал Винни-Грецкий китаед и подумал, что сочетание "винни-грецкий-китаед" приобретает смысл, отличный от сочетания "китаед-Винни-грецкий". Как оно происходит, китаед так и не понял, даже подумать про это не успел, потому что оно, которое в нём думает, стало незаметно думать про другое. И никто с этим поделать ничего не сумел.
«Такие вот чудеса происходят», - попытался было опять подумать самому себе Винни-Грецкий. Но оно опять соскочило на другие мысли. Китаед стал на него обижаться, попробовал ревновать, но безобъектная ревность не удалась, а безосновательная обида быстро прошла. Он устал и больше уже не пытался думать в заданном направлении, а оно продолжало бесноваться бушующем умом в пространстве сознания бывшего учёного, который не сумел отстоять свою независимость в неравной борьбе.
Послесловие самоеда Рыдальченко: Вот гонщик Чаров перед тем, как гнать, хотя бы напускает на себя серьёзный вид, я плачу стыдливо и сиротливо рыбожирными слезами, а вы, китаед, между прочим, урод, урод, урод! - привычно рыдая, довольно запричитал самоед.
Гонщик Чаров, наоборот, посмотрев на всё это серьёзно, ничего не сказал.
Послесловие китаеда: Ничего не понял, куда они лезут в моё?
Как говорится, как хочешь, так и понимай. Может быть - очень, да не очень, может быть - очень не. Может не быть. Быть не может. И ещё есть несколько предположений, а китаед же в своей обыденной рутине, продолжал повязывать 89 галстук, собираясь на службу. Недавно ему дали чин генерал-лейтенанта Квантунской армии, от чего он только ещё больше огорчился, понимая. что по достоинству его так и не оценят. Винни-Грецкий был с достоинством и подачек не любил. Он наотмашь ударил первое попавшееся, потом - второе, потом на третье попросил компоту. Отбросил галстук, разбил пару тарелок, разжаловал себя в рядовые и пошёл служить.